Home for a crippled soul

«

Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну,то бездна тоже смотрит в тебя.»
— Ф. Ницше
Чего ты боишься? По-настоящему.
Знаете, очень не люблю пауков, мухоловок и некоторых других отталкивающих существ. Меня иногда трясет от мысли, что лестница, на которой я стою, слишком неустойчива и я рискую упасть. Мне не дают покоя игры света на море, кажется, что там плавает что-то большое и опасное. Но по-настоящему я всего этого не боюсь. Я держала в руках паука, я люблю сидеть на крышах домов, свесив ноги вниз и прекрасно знаю, что в Черном море не живет ничего большого и опасного. По-настоящему я боюсь одиночества.
Когда я была ребенком (лет десять назад), мне приснился сон. Сейчас воспоминания о нем вызывают у меня чувство безысходности и слезы. Мне приснилось, что я нахожусь во дворе дома моей бабушки. С самого начала я ощутила неправильность увиденного мной. Все вокруг говорило мне о лете. Но я не чувствовала ни жары, ни сухого ветра. Листва на вишне была абсолютно неподвижна. И самым страшным для меня была абсолютная тишина. Я не слышала ни единого шороха, а вокруг не были никого, кто мог бы намекнуть мне на свое присутствие. Я словно оказалась в черно-белой фотографии. Меня захлестнуло одиночество. Мне казалось, что в целом мире не осталось ничего, кроме неподвижных деревьев, пустых дорог и таких же пустых и тихих домов. За осознанием этого пришел ужас. Я стояла посреди двора и плакала, но не слышала собственных всхлипов и не чувствовала горячих слез на щеках. Словно и я не существовала.
Я проснулась и еще несколько секунд пребывала в страхе от того, что я ничего не слышу. Но потом ощутила холод на щеках от дорожек слез, услышала шебуршание в соседней комнате, затем тихий вздох моей мамы во сне.
Больше мне не снились подобные кошмары. Но боязнь одиночества навсегда закрепилась в моей голове. Я не могу остаться одна на ночь в доме, потому что в памяти сразу всплывает тот кошмар. Когда я одна днем, у меня всегда включен телевизор или играет музыка, чтобы избежать тишины. Больше всего я боюсь умереть в одиночестве. Поэтому я все чаще думаю над тем, чтобы через лет семь усыновить ребенка. Чтобы заботиться о нем, воспитать в нем человека, чтобы скрасить свое одиночество. Да, может звучит эгоистично, но не подумайте плохо. Если в моей жизни все сложиться удачно, я все равно бы хотела усыновить ребенка, потому что мне это по силам. Потому что хочу спасти его от одиночества.
Я боюсь многого.
Но по-настоящему меня пугает одиночество.
человеком простым и робким,
никому не сказав ни слова,
я живу в обувной коробке
из-под туфель сорокового.

я пекусь о своей зарплате,
накоплю и поеду в Ригу.
я боюсь, что меня не хватит,
но потом открываю книгу.

в благородном своём убранстве
освещён желтовато-белым,
я иду по дороге странствий
человеком простым и смелым.
И я бы пал, как все другие,
Но я не мог - позволить себе пасть.
Менялись люди, стороны, твердыни.
А я вставал, стоял и продолжал стоять.

Не помню цели своего упрямства,
Но помню у всего есть цель.
И я в цепях для твоего коварства.
Твоё коварство - мой любимый хмель.

Побед я видел больше, чем историй.
И грош цена историям побед.
И я бы пал, как твой последний воин!
Но я не твой, а значит - смерти нет.
В общем мне сегодня предложили поехать на море, а я отказалась. Потому что будем честны: я не хочу на море - я хочу хотеть на море. Так и со всем остальным.
на сегодняшний день основная моя проблема, с которой я борюсь уже больше полугода, - это потеря себя.
не в плане, мол, какая беда, я не личность и прочее дерьмо.
а я просто перестаю себя осознавать, теряю полное понимание и осознание себя в этой жизни, в этом мире.
мне хочется плакать, когда в очередной раз я сижу на диване и не знаю куда двигаться дальше. что я здесь делаю? эта планета становится мне будто бы не родной. ощущение, что меня впихнули силой в незнакомую мне среду и приказали: Выживай!
плыву, что-то делаю, читаю поэзию, сплю, влюбляюсь, учусь, ем, не ем, курю, бросаю, пью вино по выходным, пиво по вторникам, пробуждаюсь и снова все бросаю, лежу овощем на диване, не употребляю, деградирую, развиваюсь.
а дальше что? кто же скажет, что дальше?
зачем все это?
вы хоть себе отчет отдаете?
вроде как все предельно ясно: родился, потусовался, окончил школу, затем универ, работа, скрасил все это дерьмо парой хобби или травкой по выходным, вот тебе и картина правильной жизни. можно читать книги, можно играть на фортепиано, можно путешествовать, бороться за понижение доллара, ходить на гей парады, в театр, участвовать в конференциях, семинарах, быть лидером, быть занудой.
но это ли есть истинная жизнь?
кто я?

Мёотохапия (финский) — чувство стыда, испытываемое за нелепые и глупые поступки других.
вот сейчас просто всепоглощающая мёотохапия

ненавижу людей которые пьют
ненавижу пьяных
жалкие люди
если есть повод типа всех этих бессмысленных праздников, я молчу, ибо другие, в отличие от меня, любят праздники
эти бессмысленные алкозаплывы меня доканывают
превращайся в наших отцов, но тогда я тебе не спутник

просто невероятное чувство отвращения в душе
нет абсолютно никакого желания общаться
клоун
да, у меня есть рамки в которые меня заточили скандалы и постоянные насмешки одноклассников
если у тебя нет таких рамок - это замечательно, но есть: максимум - этикет и нормы поведения, минимум - сука, здравый смысл
проблемой усредненного человека всегда является то, что он вписывается в контекст окружающей действительности, а не создает его;
я всегда буду жить опытом и воспоминаниями, надеясь однажды вернуться в прошлое и пережить все заново, вместо того, чтобы воссоздать адекватную своим желаниям реальность.

мне нравилось греться в тепле самобытных людей, наслаждаться их обществом, разделять обостренные переживания от окружающего мира, мимикрируя в свою очередь под личность неконформную и уникальную; но ведь мимикрия остается обманом, даже когда я интерпретирую состояние как проявления скрытой доселе части собственной личности

без вывода

«

От долгой привычки к одним и тем же впечатлениям интеллект до того притупляется, что они начинают скользить по нему всё бесследнее. Дни от этого становятся всё незначительнее, а стало быть, и короче: потому час ребёнка длиннее, чем день старика. »
— Артур Шопенгауэр